Философская энциклопедия - трансгрессия

По М. Фуко, современность началась с того, что дали слово сексуальности и возвестили о смерти Бога тем самым отняли предел у Беспредельного. Смерть Бога ведет к опыту предела в акте эксцесса, излишества и злоупотребления, стремящихся преодолеть этот предел. Т. это жест, который обращен на предел. Предел и Т. обязаны друг другу плотностью своего бытия. Т. доводит предел до предела его бытия. Она оплотняет бытие того, что отрицает. Вместе с тем, Т. ничего не осмеивает и не стремится потрясти основы чего-либо. Она утверждает определенное бытие,  а именно, бытие в пределах. В Т. нет ничего от установления разрыва или разлученности, но есть лишь то, что может обозначить бытие различения. Со времен Сократа философский язык гарантировал безмятежное единство субъективности. Теперь субъект открывает себя с языком, который скорее говорит им, чем он говорит на нем. Речь при этом не идет о конце философии, а о конце философов как суверенной формы философского языка. Произошло погружение философского опыта в язык и открытие того, что в том движении, которое совершает язык, когда говорит то, что не может быть сказано, именно там совершается опыт предела как он есть, как должна его отныне мыслить философия. Здесь в языке открывается Другое.

М. Мерло-Понти в рамках феноме нологии социальности особенно подчеркивает, что опыт Другого возможен лишь в той мере, в какой ситуации составляют часть cogito. Используя терминологию Э. Гуссерля, он подчеркивает, что это возможно только посредством интенциональной Т. Гуссерль в основу моего восприятия поведения в окружающем пространстве кладет то, что он называет феноменом сцепления и интенциональной Т. Мерло-Понти, развивая идеи интенциональной Т., подчеркивал, что "именно зрелище других тел инвестирует меня и я вижу, как в пространстве вырисовывается фигура, она пробуждает и собирает вместе возможности моего собственного тела, как если бы речь шла о моих жестах и моем поведении". Речь также является замечательным примером тех поведений, которые "опрокидывают мои обычные отношения с объектами и наделяют некоторых из них ценностью субъектов. Порядок интенциональной Т. преподает мне то, чего не может знать никакое конституирующее сознание, а именно мою принадлежность к еще неконституированному миру". Тело и речь дают нам больше, чем мы туда помещаем, но, как организм, мое тело не может научить меня видеть в поведении, которое я же и наблюдаю, появление моего другого Я. Чтобы передо мной возникло alter ego и другая мысль, мне необходимо самому быть Я вот этого моего тела, быть мыслью вот этой воплощенной жизни. Субъект интенциональной Т. может осуществить ее лишь постольку, поскольку сам он ситуационно локализован.

С. А. Азаренко